— Наследие, — грохотнул краснокожий бог, пожимая широкими плечами, — Чистое наследие. Тебе не понять.

— Так объясните! — набычился я, заводясь.

— Сложно, — внезапно раскрыл рот Фудзин, отличающийся еще большей молчаливостью чем брат, — Он объяснит. Тебе нечего бояться.

— Тогда пойдем за объяснениями, — отрезал я, — Прямо сейчас.

— Идём, — степенно кивнул Райдзин, а затем, спустя секунду, добавил, — Будем ждать там.

Оба брата тут же исчезли в неярких вспышках.

Ну да, не через Холд же им отправляться.

Наскоро объяснив Миранде и леди Элизабет, почему должен немедленно отлучиться, я переместился через зеркало в Холд, где, одевшись и вооружившись уже нормально, направил свои стопы к пещере, выбранной местом обитания для одного высокомудрого призрака. Идти одному было непривычно, тем более, без «Свашбаклера», канувшего в Лету. Миниатюрный доспех было невероятно жалко, творением он был воистину уникальным и неповторимым. Такое больше не купишь ни за какие деньги или услуги…

Использовать «Паладин» было совершенно не вариантом, поэтому я пошёл через населенные обезьянами болота просто ногами. Один.

Западная часть Камикочи, представляющая из себя усыпанное невысокими деревьями болото, целиком и полностью принадлежала огромному количеству обезьян, питающихся плодами с этих самых деревьев. А еще здесь обитал их ленивый предводитель, бог Сунь Укун, отличающийся вредным и драчливым характером. Заодно он был кем-то вроде товарища Райдзину и Фудзину, от чего был мной записан в сомнительные союзники — ни зла, ни добра от него видно не было. Если не считать бесконечных предложений подраться, но, кажется, он их делал всем, могущим понять человеческую речь.

Однако, в этот мой визит на болотах было ровно на одну вредную обезьяну больше чем обычно.

Момент, когда всё завертелось, я банально прощелкал клювом. Всё-таки, как не держи себя в узде, как не заставляй сосредотачиваться на приоритетах, но если ты буквально час назад стал счастливым отцом в первый раз, еще и самостоятельно приняв роды у жены, то вернуться после такого к обычному ровному состоянию духа невозможно. Поневоле витаешь мыслями черте где и улыбаешься как дурак, отбросив на время всю сдержанность английского лорда. Особенно если при этом идешь по своим землям там, где посторонних просто не может быть. Именно поэтому ты даже не сразу понимаешь, что давящий тебе на уши звук — это рёв огромного, сильного и бесконечно разозленного существа, которому отвесили смачную оплеуху такой силы, что запустили это существо кубарем по болотам.

Увернуться от огромного зеленого шара шерсти и ярости я сумел в самый последний момент, растянувшись в прыжке, сделавшим бы честь любому из футбольных вратарей всех времен, миров и народов. Клубок унесся дальше, ломая деревья и рыча, а я принялся выплясывать в болотной жиже, пытаясь одновременно удержаться на ногах и нащупать кобуру «гренделя».

— Тычегоприперсяотвалинемешай!! — протараторило нечто размазанное в воздухе, пролетая мимо вслед укатившемуся шару, чтобы через пару секунд с истошным визгом вернуться буквально той же траекторией, сшибая на ходу деревья и роняя клочья редкой шерсти. Это почти опознанный летающий субъект не смутило, а лишь раззадорило, так как прыгнул назад он почти без задержки, с воодушевленным воплем Царя Обезьян, наконец, нашедшего того, кому можно дать по морде.

Вот так я оказался в эпицентре битвы двух богов. Ко мне… то есть, наверное, к Сунь Укуну в лес за каким-то демоном проник неугомонный Хануман.

Выглядела тварь как заросший густой зеленой клочкастой шерстью шимпанзе, сильно увлекающийся анаболиками и пауэрлифтингом. Трехметрового роста, совершенно необъятный в плечах, обладатель длиннющих клыков, несуразно торчащих из вечно оскаленной пасти, он обладал скверным характером бешеного животного, чудовищной силой и немалой скоростью. Если бы к этому ко всему прилагался хоть какой-нибудь интеллект, нашим войскам пришлось бы куда хуже. Однако, мозгов у животины, весящей куда больше тонны, было немного. Определить что-либо как противника, изойти рёвом, кинуться и начать бить кулаками, превращая в бесформенное нечто. Повторить при необходимости.

«Паладины» от прямолинейных бросков колосса уворачивались, а остальные СЭД-ы встречали чудовище потоком свинца и разрывных снарядов, быстро перегружавших проекцию. Несложно прицелиться и попасть в такую громадину, да еще и предсказуемую донельзя.

…ну разве что вы с ней встретились в болоте чуть ли не один-на-один, а из оружия, что может слегка поцарапать шкуру бога, у вас лишь крупнокалиберный револьвер и гладийный меч. Тогда быстро перестаешь воспринимать беснующуюся и ревущую многотонную тушу как досадную, хоть и опасную помеху. В отсутствие неуязвимого английского силового доспеха ситуация виделась как полный швах.

К моему вящему счастью, я для Ханумана не представлял ни малейшего интереса. Его вниманием целиком, полностью и безраздельно владел Сунь Укун, которому я с легким сердцем бы выдал пальму мирового первенства за умение раздражать кого бы то ни было. Вопя и визжа оскорбления, Царь Обезьян носился по земле и деревьям, колотя своего противника посохом при любом удобном случае. Хануман в ответ ревел, бросался клочьями земли, размахивал лапищами, выдирая деревья, но то и дело пытался подловить юркого противника, выполняя почти неуловимые моим глазом рывки. От них влажная болотистая почва буквально взрывалась в разные стороны, а Сунь Укун заполошно дёргался, успевая увернуться от длинных зеленых лап лишь в самый последний момент.

Мне оставалось лишь держаться поодаль, вновь и вновь выполняя вратарские рывки в стороны, уклоняясь от пролетающих мимо деревьев и комьев сочащейся водой земли. Убегать было нельзя — если огромная скотина сможет убить или покалечить Сунь Укуна, то пустится буйствовать дальше, а от места боя до Хагоне с кучей практически беззащитного против огромной твари народа, всего километров пять! Мысль о том, что вчерашние японские крестьянки, недавно взявшие в руки автоматы, смогут создать достаточно плотную огневую завесу, я отогнал легчайшим дуновением рассудка.

«Берегись!»

Предупреждение Эйлакса пришло вовремя, и я откатился, пропуская мимо все удлиняющийся посох Сунь Укуна, которым тот промазал по своему визави.

— Осторожнее! — гаркнул я, пытаясь выгадать момент, чтобы можно было, приблизившись к беснующемуся Хануману, приложить макаку Тишиной. Много бы сил она от этого не потеряла, но достаточно, чтобы мы с Царем Обезьян смогли бы провести скоординированную атаку. В «гренделе» у меня были самые мощные разрывные патроны, которые только можно было создать с помощью ресурсов Древних. С иными я на «Паладине» в разведку и не ходил…

— Пошёлнафигнемешай! — проорал мне заросший некрасивым волосом бог, зацепляясь хвостом за дерево для красивого разворота и новой атаки. Взревевший Хануман, ударив себя левой лапой в грудь, не менее красиво обманул Сунь Укуна, резко дёрнув правой в сторону. Китайский бог, получив могучего леща, с верещанием ушел по пологой дуге куда-то вдаль, а я, сцепив зубы, начал стрелять колоссу точно в подмышку из «гренделя».

ГРАУММ. ГРАУММ. ГРАУММ.

Гиганта качнуло, а в воздух взвились клочья зеленой шерсти и, кажется, капли крови. Бог начал медленно оборачиваться, а я похолодел с ног до головы, внезапно поняв, что сделал, вероятно, самую глупую вещь в жизни.

Это была не проекция, а весь бог, целиком. Во плоти.

И он сейчас разворачивался ко мне. По шерсти из-под левой лапы всё сильнее и сильнее брызгала кровь, но тварь это не волновало ни грамма. Два налитых кровью глаза размером с теннисные мячи уставились на меня, колосс подобрался как кошка для рывка, а я, обреченно подумав, что даже со своей силой не уйду прыжком из зоны его поражения, приготовился хотя бы ткнуть его напоследок фамильным мечом поглубже. Выстрелить еще раз было бы куда сподручнее, но я боялся, что из-за облака пороховых газов вообще не разберу движения бога, от чего шансы выжить из прискорбно низких станут равными нулю.